вот такое вот.

[vilanella]

ну вот как-то так получилось, что я это написала... даже не знаю, как описать)
у кого будут мысли по этому поводу - поделитесь) если мыслей не будет - тоже не плохо. хотя, это только с одной стороны, конечно)
приятного чтения)

так, что-то вроде шапки:
Рейтинг: G
Размер: драббл
Дисклаймер: нафиг надо, своей травы хватает.
Размещение: ссылка обязательна
Варнинг: OOC
назваение: разноцветный кот


Они говорят, что это просто. Очень просто – взять и убить, не важно кого.
Они говорят, что ему это сделать ничего не стоит. Потому что в нем запечатано чудовище. Потому что он сам чудовище.
А он не хочет убивать.
Ему очень холодно.
Подоконник широкий, с него не свалишься. А еще он очень твердый, и от долгого неподвижного сидения на нем начинает болеть спина.
В комнате очень темно, лишь в неясном свете пасмурного дня приглушенными, белыми бликами пульсируют посеревшие предметы.
Пульсация света отражается в зрачках и исчезает в их тьме… А вовсе не в алом огне, как говорят они. Огонь согревает, полыхает жаром и растапливает изнутри. А ему очень холодно.
Глаза смотрят в одну точку уже несколько часов подряд. Иногда взгляд соскальзывает, и теряется в белой пелене. Стенка около окна периодически расплывается, когда становится трудно удерживать глаза сфокусированными.
Перед глазами ничего нет, они ничего не видят.
Он может лишь боковым зрением улавливать мягкие изменения. Чуть колыхнется легкая штора, заправленная в петлю, иногда взметнется и опадет светлая прядь волос, волнуемая редкими порывами свежего воздуха, вытекающего из открытой форточки.
Изменения столь редки, что их почти нет.
Мир перед глазами блекнет и выцветает, как блекнут и выцветают крылья бабочек после их смерти.
Они говорят, что лучше бы он умер.
Говорят, что его крылья никому не нужны, ведь они слишком яркие, на них больно смотреть.
Бабочки умирают, летя на огонь. Бабочка не имеет права жить в огне.
Свет тускнеет, как тускнеют старые фотографии.
Но боковым зрением он все еще видит жизнь.
Она проносится мимо него веселым звонким смехом из-под яркого желтого зонтика. На улице уже давно льет, как из ведра, и есть какая-то успокаивающая неизбежность в размеренном стучании капель о поверхность крыши. Крыша серая, с мокрыми, прилипшими к ней желтыми листьями. Она светлая и теплая.
На балконе противоположного дома, под навесом, притаился черный кот.
В его умных, хитрых глазах сверкают фиолетовые бабочки.
Кот говорит, что они все глупые. Говорит, что они не видят того, что умеют видеть черные коты.
Кот ловит бабочек, и играет с ними.
Он хочет повернуть голову, чтобы улыбнуться коту, но белая пелена не отпускает. Удерживает плотным, холодным туманом, застилающим мысли, как белое полотенце. Пелена обжигает резким светом и пытается втолковать прозрачные истины, которые им так дороги.
Они говорят, что он не имеет права на жизнь, и дают самые сложные миссии. Они никогда не говорят вслух, что не хотят, чтобы он вернулся обратно. И они никогда не показывают разочарования, когда он возвращается.
Они думают, он отнял у них огонь.
Но ему холодно.
Он не понимает, про какой мрак они говорят. Он видит только белый цвет.
Темнота теплая, она согревает. Но он в нее никогда не попадет.
Стало гораздо теплее, когда он подтянул колени к груди и уткнулся в них носом. А еще теперь можно повернуть голову и взглянуть на желто-серую улицу.
Палитра цветов растекается в мыслях, заглушая своей веселой какофонией какой-то гулкий, тихий звук, основной цвет твоего существования, когда тебе хорошо.
Так рождается сумасшествие.
Ему никогда этого не почувствовать.
Они говорят, что он сумасшедший.
Черный кот, пахнущий свежестью, говорит, что сумасшедшие они.
Мягкая темнота обнимает со спины и улыбается глазами кота.
Бабочки летят на огонь, подталкиваемые холодным ветром, но не сгорают в его пламени.
В сердце живет спокойная уверенность в любимом цвете. Губы растягиваются в полунасмешливой улыбке, а ладонь гладит мягкую черную шерсть кота.
Он говорят многое, но ничего из того, что они говорят, не разрушит его тьму.
И бабочка сливается с огненными струями в переливчатом, темном танце.

-Привет, - шепнул на ухо тихий, чуть хриплый голос. Остро запахло дождем и чем-то горьковатым, тающим. Спина прижалась к теплой груди, а плечи оказались в кольце рук, окутывающих, согревающих.
Наруто откинул голову назад.
-Почему так долго?
-Ты ждал?
-Нет.
-Врешь.
Наруто чуть еще прогнулся в спине и встретился взглядом с черным, до суеверного ужаса непроницаемым взглядом любимых глаз.
-На мисси задержался.
-А если бы за это время лис вырвался?
-Сам-то веришь в то, что говоришь?
Узумаки широко улыбнулся.
-Ты знаешь.
-Слезай с окна. Холодный, как труп в могиле.
Наруто фыркнул.
-Очень поэтичное сравнение.
-Реалистичное.
Тьма растекается нежным звоном в душе, лаская, завораживая. Она улыбается всезнающей, манящей улыбкой.
Черный кот игриво задевает лапами крылья бесстрашной бабочки и предлагает ей вечную жизнь.
Бабочка живет вечно и улыбается фиолетовыми глазами кота.
И никто об этом не узнает…


а это косвенные вдохновители) ибо о них я вспомнила, когда писала, а не когда начинала писать.






и по теме)