Неразделенное

[vilanella]

Пейринг: Наруто/Саске
Бета:  Crazy_bird
Жанр: agnst, romanse
Рейтинг:PG
Размер: мини
Статус: done!
Дисклаймер: не мое и не надо
Размещение: ссылка обязательна
Варнинг: ООС, АУ
От автора: мне самой фик нравится. вот.


Сегодня целый день хотелось заплакать. Даже не зная, отчего.
Просто противный скользкий комок, прочно обосновавшийся в горле, мешал улыбнуться.
Постоянно было ощущение, что только что схватил огурчик. Тьху.
Отвратительное ощущение.
Хотя он всё же понимал, почему. Снова прочитал книгу с отвратительным концом. По сути, конец и не был отвратительным, но после прочитанного осталось просто поганое чувство.
И вчера весь вечер он убил на то, что думал о прочитанном, и поэтому не сделал уроки. А вовсе не из-за лени, как говорит его учитель. Наруто вздохнул и открыл дверь класса.
Снова опоздал.
Сенсей уже даже не отрывается от учебника, чтобы надавать пилюлей, а просто молча указывает на место.
Наруто медленно опустился за парту. События книги всё ещё не отпускали его, и на лице было какое-то отстранённое, немного грустное выражение.
За это выражение лица его в классе прозвали «несмеяной».
А что, он виноват, что так остро всё воспринимает?
И Учиха уже достал своими всезнающими фырками.
Узумаки зло пнул его ногой под партой.
Получил в ответ и успокоился.
- Ну и что там на этот раз? – тихий шёпот на ухо.
- Главным героем был брюнет. Его кишки выпотрошили и развесили на кольях.
Тишина.
- Что ж, мне приятно, что ты по этому поводу так убиваешься, но, честное слово, это ни к чему, - польщённо растянул губы в ухмылке Саске.
Наруто закатил глаза.
На самом деле главный герой не имел ничего схожего с Учихой и остался жив, но Саске, кажется, вообще невосприимчив к намёкам.
Ну и хрен с ним. Он никогда не понимал это увлечение Наруто.
- Так. Узумаки! Раз ты сегодня опять опоздал, то вот первый и иди к доске.
Наруто даже не возмутился. Всё как всегда…
Флегматично перепрыгнул через подножку, подставленную явным доброжелателем, подошёл к доске и приготовился к любимому занятию – импровизации. Пусть даже и в физике.

- Наруто, ты идёшь на спектакль?
- А?.. – Наруто оторвался от созерцания витрины магазина и посмотрел на Сакуру, пытавшуюся привлечь его внимание.
Он любил витрины. Точнее, плакаты, развешанные на них. Там всегда были красивые рекламные надписи, обычно дебильные, но и это неплохо – неисчерпаемый источник перлов, над которыми можно юморить до бесконечности.
Но даже больше, чем смысл, его завораживали сами слова. Они были разные, цветные, вкусные, горькие, интересные.
Они были его мыслями и их отражением.
Ему иногда казалось, что он растворяется в себе, в нереальной вымышленной жизни из рассказов, чьих-то теорий, предположений, мыслей.
Реальный мир смазывался и терял значимость. Он замирал и тускнел, был непонятным и нелогичным.
И в то же время прозрачным. Наруто смотрел на мир сквозь сильную линзу и видел, что происходит на самом деле. Он наблюдал за жизнью, но не участвовал в ней.
Он был застывшим.
- Узумаки, кончай медитировать. Я спрашиваю про этот дебильный концерт, на который наш деятельный Ирука - сенсей умудрился нас затащить.
- Может быть, - неопределённо мотнул головой Наруто.
Какое дело ему до концерта, если он заранее знает, что ничего интересного не увидит? Или, точнее, нового.
К тому же актеры были какие-то левые.
- Ну ты точно не в этой реальности, - удручённо покачала головой Сакура.
- Это был вопрос не о том, идёшь ли ты, а о том, почему ты тормозишь?
Узумаки сделал постное лицо и всё-таки повернул в нужную сторону. Он и забыл, что поход был обязательный, вместо уроков. Таким образом позитивно настроенный учитель хотел приобщить подрастающее поколение к культуре.
В театр шли вразнобой, гомоня на всю улицу.
Наруто шёл, как всегда опустив голову и думая о чём-то своём.
- Эй, может расскажешь уже, что там такого было написано? – идущему рядом Учихе надоело молчать и он пихнул локтем Наруто. Тот попытался пихнуть в ответ, но наткнулся на пустое пространство.
- Да ничего хорошего. Все сдохли. Рад? - вздохнул он. Бросил полный усталости взгляд на Саске.
Он так устал! Уж лучше б он и правда растворился.
А в глазах Учихи плескалась тоска. Которую тот сразу же попытался скрыть.
Узумаки почувствовал лёгкий укол совести, который бесследно исчез, как только Учиха чуть ускорился и поравнялся с идущим впереди Шикамару. Сразу завязался оживлённый разговор. Ещё бы - двум гениям всегда найдется, о чём поговорить.
А он, Наруто, не гений.
Узумаки, наоборот, замедлился и пристроился с другого конца.
Он не виноват.
Но иногда кожей чувствовались прожигающие насквозь взгляды друга.

Театр - полное говно.
Узумаки угрюмо разглядывал его название, стоя перед главным входом, пока Саске за руку не втянул его в вестибюль.
«Волшебный фонарь». Какая прелесть. Он бы с радостью наставил волшебных фонарей всем тем, кто устроил в этой развалюхе театр.
Однажды уже был здесь, так потом полдня плевался.
Ну вот, пожалуйста! Всё та же отвратительная бордовая обивка на старых, пропахших пылью креслах, и острый запах грязной тяжёлой ткани, не стиранной, наверное, столетиями.
Они сели на заднем ряду.
Спектакль начался с того, что странная дама в жутко желтых одеяниях вытекла из-за кулис и загробным голосом сообщила, что у неё случилось несчастье.
Как оказалось позже, несчастье её заключалось в том, что сын с мужем бросили её, и теперь она одна была вынуждена влачить жалкое полунищенское существование.
Наруто верил только в то, что ему действительно очень хочется дать ей копеечку, но не героине, а самой актрисе, так как с таким исполнением ролей она точно будет влачить жалкое существование до конца своих дней.
Учиха уже давно дремал у него на плече, а Наруто продолжал напряжённо вслушиваться в каждое слово, доносившееся со сцены, неожиданно болезненно для себя воспринимая всё, что происходит на ней. Наверное потому, что нервы всё ещё были взбудоражены. И что-то по-настоящему горькое было в движениях этой женщины.
Остальная труппа была вообще ни на что непригодна.
И так получилось, что к концу спектакля клевал носом весь зал. Кроме Наруто.
- Как вам представление? - воодушевлённо спросил Ирука после того, как они вышли на свежий воздух, ощущавшийся чуть ли не райским после пыли в зале.
Все сделали умные лица и важно закивали: мол, да, круто, жесть!
- Идиотизм, - безразлично бросил Узумаки.
- Это ещё почему? – Ирука удивлённо захлопал ресницами.
- Во-первых, сын героини. Какого хрена он, вместо того, чтобы остаться с больной матерью, пошел искать придурка отца, чтобы вернуть? Во-вторых, отец. Эта мымра, ради которой он бросил семью, была по представленному автором характеру в двести раз хуже, чем его жена. Так не должно быть.
Ирука очень серьёзно задумался, а потом вопросительно поднял глаза на Узумаки.
- А как должно быть?
- Сын должен был остаться и поддержать мать, а отец пусть бы катился к чёрту. Он ни гроша не стоит. А авторская блажь с хэппи-эндом, когда мать всё на свете прощает – вообще верх кретинизма, - Наруто зевнул. Теперь он жалел, что как и все не заснул во время спектакля.
- Автор хотел показать всепрощение. Когда человек слишком чист, чтобы таить в себе зло и ненависть, - сказал Ирука.
Удивительно, но их разговор слушал весь класс. Это был редкий момент, когда действительно хотелось послушать, что скажет учитель. Плюс - информация о сюжете не была бы лишней, если сенсею вдруг взбредёт в голову проверка.
И Саске слушал. Молча, шагая рядом с Наруто и засунув руки в карманы. Эта привычка появилось у него недавно. Совсем недавно.
- Я знаю этого автора, - сказал Наруто.
- Читал его биографию и эту пьесу. Он умер от голода, когда его бросили жена и дети. Если бы это было не так, то на эту пьесу никто не обратил бы ни малейшего внимания.
- И своей пьесой он хотел сказать своей жене, что ни в чем её не винит, - горячо сказал сенсей. Истинный учитель литературы.
- Бред. Этой пьесой он хотел убедить себя, что ему плевать на то, что он сдохнет. А всепрощением прикрывал ненависть и злобу. Вот, спросите у Саске, он подтвердит, - Наруто пихнул друга в бок. Учиха даже возмущаться не стал.
- Я думаю, мы не знаем, что произошло на самом деле, - проворчал брюнет, потирая бок.
- Каждый видит в этой истории только то, что удобно ему.
- Так ты ж вообще весь спектакль продрых, - возмутился Наруто.
Учиха сделал страшные глаза. Впрочем, не только Учиха. Идущий рядом учитель сразу стал центром всеобщего пристального внимания.
Но тот смотрел на Наруто внимательно, думая о чём-то своем.
- А как бы ты написал эту историю?
- Никак. Я бы писал совсем о другом.
- О чём, например?
- Например, о силе. По-моему, это стоящая вещь.
Учитель ничего не сказал.
Ещё некоторое время все шли, обсуждая представление, но потом разговоры потекли в ином направлении, всё больше удаляясь от темы спектакля.
- Интересно, о какой бы силе ты написал? – спросил Саске.
- О какой-нибудь, - Наруто неопределённо пожал плечами.
- А всё же?
- Ой, да забей. Нам, кстати, в ту сторону, поворачивай давай.
Они отделились от основной группы, крикнув пару слов на прощание, и пошли в противоположную сторону.
Шли молча, думая каждый о своём. Такие молчанки стали частыми в их дружбе, хоть каждый и воспринимал их по-разному.
Наруто, например, было до кренделя, а Саске сначала бесился, но потом тоже затих. К тишине быстро привыкаешь и даже начинаешь её любить.
- Слушай, ты иди, а я кое-что забыл, - вдруг встрепенулся Наруто.
- Что забыл? Я с тобой, - Учиха тоже выплыл из забытья.
- Да я быстро – туда и обратно. Просто в парте книгу забыл. Пока.
Наруто поспешно хлопнул друга по плечу и лёгкой тенью перепрыгнул через низкий парапет.
Саске дёрнулся было следом, но понял, что ему не догнать быстро ускользающего из поля зрения парня. А в глазах снова плескалась глухая тоска.

Наруто прибежал в класс и стал рыться в парте. На самом деле, он забыл вовсе не книгу. Её бы он не забыл никогда в жизни.
Он забыл старый ножик с резной ручкой. Красивый такой…
Поразительная вещь – книги!
Они могут всколыхнуть самые давние чувства, неосторожно задев фразой, строчкой, словом. Вот и Наруто с почти ярко блестящими глазами разглядывал этот нож.
Его подарил ему Учиха ещё в детстве, когда в их жизни не было ничего прекраснее, чем бегать и лазать по деревьям и крышам, сдирая в кровь коленки и улыбаться счастливыми, бесшабашными улыбками. Весь мир был большим и сказочным, а люди - добрыми и приветливыми.
Удивительно, но добрыми и приветливыми в их представлении люди умудрились сохраниться аж до четырнадцати лет. А дальше начались недетские проблемы, сказка была благополучно позабыта.
Но они по-прежнему оставались самыми дорогими друг у друга. Друзья. Одноклассники, соседи, лучшие, самые красивые и безбашенные. Такие недосягаемые и притягательные.
Наруто с улыбкой рассматривал нож.
Как же он радовался такому незначительному подарку.
В книге, им прочитанной, была девушка, очень любившая холодное оружие. Она любила его коллекционировать, была доброй и искренней. А потом её убили этим самым оружием. Это было неправильно. Неестественно.
И Узумаки с грустной улыбкой шел к месту их детских встреч с Саске. На старом, сморщенном стволе дуба была оставлена куча отметин, в которые вкладывались самые разные смыслы - не забыть это, пообещать то.
Возможно, если бы он постарался, то вспомнил бы предназначение хотя бы одной из них.
Но все они стирались, когда он смотрел на самые нижние.
В этом парке, около этого самого дуба, полгода назад. Ночью, когда он ждал Учиху, позвонившего ему и страшным заговорщеским шёпотом сообщившего, что хочет сказать ему что-то важное.
Он помнил, как горело тогда его лицо от долгого бега и остро покалывало в боку. Как сжималось и трепетало внутри от ощущения ночной темноты, разливавшейся вокруг сладкими запахами и интуитивно угадываемыми цветами природы.
Яркий, взъерошенный. Кончики пальцев наизусть помнили каждую царапинку на толстом стволе. С отчаянно бьющимся сердцем, вглядывающийся в темноту и ждущий друга.
Его изнасиловали тогда здесь. Сильный тупой амбал, зажимавший рот шершавой ладонью и мгновенно сломавший психику.
Первый раз за полгода сумел сюда вернуться. Из-за книги.
Сначала, после того, как всё закончилось, чувствовал себя сумасшедшим, расцарапывал ногтями ствол дерева и хрипел от жгучей боли. Саске так и не пришёл. Потом позвонил и презлющим голосом сказал, что брат поймал и не пустил. А дозвониться не мог.
Никому не рассказал.
А как рассказать? Достаточно уже и того, что он сам чувствовал себя грязным. А чтобы ещё и другие считали его таким? Самое страшное – если узнают Саске и родители.
Первое время тихо кричал ночами в подушку от невозможности рассказать кому-нибудь, выплеснуть из себя всю грязь, что затапливала сознание отвратительной липкой жижей, и не было от неё спасения.
Замкнулся в себе, чурался прикосновений, шарахался ото всех в школе.
Даже от Саске. И каждый день наблюдал, как глаза друга превращаются из обиженных и ничего не понимающих сначала в злые, потом в бессильно-усталые, после - в тоскливые.
Саске увядал на глазах. А он ничем не мог ему помочь и снова кричал ночами от невыносимой боли, больше прежнего сжигающей изнутри. Теперь уже не физической.
Пытались расшевелить, нанимали психологов, сами психовали по поводу и без. А в глазах всё больше разрасталась тоска.
Всё правильно. Когда тебе плохо, людям, что любят тебя, хуже во сто крат.
Но он не мог рассказать.
Тогда-то и пристрастился к историям. Самым разным. Они стали его фетишем, утешением, поддержкой. В какой-то мере помогли.
Конечно, помогли.
Наруто снова улыбнулся.
Потом присел на корточки и стал ожесточённо срезать кору в том месте, где были царапины от его ногтей.
Учиха ещё долго выспрашивал его, откуда они взялись, чувствуя подспудную связь между ними и тем, что происходит с другом. Наруто придумал что-то там, о чём уже сам давно забыл, и больше они к этой теме не возвращались.
Вот. Теперь дерево было чистым. Узумаки удовлетворённо оглядел получившуюся дырку.
Чистым от него.
И самое удивительное, что сам Наруто давно перестал канаться по поводу изнасилования. И теперь просто тихо поражался такой вещи, как человеческая психология. Дело было даже не в нём самом, а в каком-то винтике в его голове, заклинившем или сломавшемся, который не хотел восстанавливаться.
Может, реально помог бы какой-нибудь психолог. Или сразу психиатр.
Но от мысли о том, что кто-то будет в нем копаться, выворачивало наизнанку. Нет уж. Он лучше сам.
А с Саске они хоть и перестали понимать друг друга, но тот ещё ни разу не оставил его одного с тех пор. Но почему-то престал пытаться взять его за руку. Хотя он, наверное, сам виноват. Не нужно было в самом начале с такими жуткими воплями её вырывать.
Наруто шёл домой, сжимая в руке ножик.

Наверное, вы бы психанули, увидев подростка, идущего по улице с маньячной лыбой на лице и размахивающего ножиком.
Психанул и Учиха.
Препирались всю дорогу домой.
И какого хрена он его ждал? Наруто поборол в себе желание демонстративно надуть щеки, когда они вошли в комнату Саске и расположились на широкой кровати.
Кровать у Учихи была исторической – они её как-то чуть не подорвали. Когда в очередной раз пытались устроить эксперименты с петардами. Палёным матрасом пахло ещё долго.
И простыней приходилось наваливать несметное количество, чтобы хоть как-то скрыть погром от чуткого материнского носа.
А ещё она была очень широкой и удобной.
- Траходромчик, что надо, - решил как-то Наруто, насмотревшись впервые порно-журналов. За что был назван извращенцем, получил по мозгам и бойкот на допуск к кровати на неделю.
Но сейчас Наруто преспокойно лежал на мягком покрывале и усталыми глазами вглядывался в тяжёлый балдахин.
Вся комната была почти в готическом стиле, но только вперемешку с викторианским. Красиво, в общем-то. По-учиховски так.
Учиха сидел рядом и угрюмо сверлил взглядом Узумаки. Когда взгляд просверлил уже довольно значительные дырки, Наруто не выдержал и тоже уставился на Саске.
- Ну чего тебе?
- Может, скажешь, какого ты этим ножом размахивал?
- Хорошее у меня настроение было, понимаешь? Хорошее! Пока ты его снова не испортил, - с раздражением втолковал Узумаки другу и повернулся на бок.
Накрыло тишиной.
Саске за спиной молчал, слышно было только чуть участившееся дыхание.
Обиделся. Наруто в отчаянии закусил губу. Какой же он все-таки… грязный!
Он резко повернулся к Учихе, схватив его за руку и сжав её.
- Слушай, прости, я не хотел! Я… - Наруто с удивлением обнаружил почти слёзы на красивом бледном лице.
Накатила паника. Саске никогда не плакал! Ну, по крайней мере, Наруто такого не помнил в последние годы. Может, в детстве. А сейчас сидит и дрожит, как маленький мальчишка.
- Эй, ну ты чего? – растерянно спросил Наруто, касаясь гладкой бледной щеки. Поразительно… Как шёлк. Только мокрый.
- Почему ты взял этот нож? Ты про него вообще забыл, разве нет? – всхлипнул брюнет, не пытаясь скрыться или вырваться. Только, казалось, приблизился ещё больше.
- Боже, да забудь ты про него. Просто взял почему-то.
Внезапно захотелось обнять Саске. Крепко, совсем не по-дружески, собственнически, как обнимают человека, принадлежащего только тебе. Чтобы тот остановил эти непонятные глупые слезы. Учихи не плачут, они презрительно ухмыляются и делают вид, что они пуп земли. Так намного лучше.
Внезапно захотелось нашкодить, как в детстве.
Наруто рванул Саске на себя, заставив того ойкнуть от неожиданности, и повалил на лопатки. А потом стал щекотать, глядя, как расширяются от шока глаза брюнета. Тот ойкал и пытался найти оправдание абсурду того, что творил с ним Узумаки, извиваясь и уже забывая о слезах.
Наконец, насильник был сброшен на пол на пятую точку, и справедливость восторжествовала.
- Ну и что это было? – отдышавшись, вымученно прохрипел Учиха, свешиваясь с края кровати.
- Щекоткотерапия. Очень помогает, - улыбнулся Наруто.
Саске ещё некоторое время смотрел на довольного жизнью лыбящегося попугая, развалившегося на полу, а потом лёг обратно на спину. Из-под закрытых век снова скользнула солёная вода.
Наруто, поднявшись с пола и в шоке уставившись на лицо друга, схватил его за края футболки.
- Блядь, да что случилось-то? Ну извини, ляпнул, не подумав, так ты ж своими нравоучениями дьявола осветлишь! На мою мать стал похож – сил нет! Целыми днями – что случилось, как дела, как самочувствие!
- Ты ничего не рассказываешь! – обессиленно выдохнул брюнет.
- А я… я могу помочь. Я хочу помочь!
Наруто отпустил его, растягиваясь рядом на кровати и прижимаясь к тёплому боку.
Начинается. После таких разговоров сил у него оставалось всё меньше. У них обоих. Обмена не происходило, вся сила просто куда-то испарялась, оставляя пустоту и неопределённость.
Саске повернулся на бок и прижал его к себе. В отличие от Узумаки он никогда не останавливался перед своими желаниями, до конца исполняя то, что хотел.
- Наруто… - пальцы ласково запутались в светлых прядях на затылке.
Они лежали нос к носу, завороженно смотря в глаза друг другу. Иллюзия дружбы в такие минуты становилась всё прозрачнее, неощутимее. Они уже давно не были друзьями. Ещё до того случая оба начали что-то осознавать, каждый сам по себе, но одновременно. Ну не может просто друг вызывать в тебе столько болезненно-щемящих чувств в груди. Когда хочется выть и стенать
А потом всё сломалось.
Угас Наруто. Из чистого, яркого и всеми любимого раздолбая он превратился в отчуждённого, замкнутого философа.
Бред какой-то.
А Наруто чувствовал себя тем грязнее и запятнаннее, чем больше книг он читал. Он пропускал через себя все чувства, эмоции, всё, что копилось в душах других людей и выплёскивалось на страницы повестей. Читая книгу, он читал автора. Это было мучительно, но это было необходимо. Слишком много вопросов требовало ответов, но не все ответы были желанными. Всё больше он мечтал вернуть себе свою чистоту. Как взрослые, устав от опыта взрослой жизни, мечтают вернуть себе детскую непосредственность. Чем больше Наруто окунался в грязь чужих жизней, тем меньше он видел различия между взрослыми и собой.
И Саске. По-прежнему чистый и такой до боли нужный. Он был чем-то ценным, чего Наруто ужасно боялся лишиться после уже стольких потерь, и он неосознанно отдалялся от Саске, стремясь уберечь его от себя. Но Учиха тянулся к нему сам, пробиваясь сквозь заслонки.
Наруто мягко улыбнулся Саске.
Тот неуверенно улыбнулся в ответ.
Наверное, всё же каким-то образом настал переломный момент. Вот так внезапно, без повода, стихийно. А может, из-за того, что Учиха не выдержал и чуть не разревелся.
Наруто захотелось всё рассказать. Пусть уж лучше Саске сразу поймет, каким он стал грязным, чем поймет это, когда уже будет поздно.
- Правда поможешь?
Учиха насторожился. Что-то изменилось в том, как смотрел на него Наруто. И упустить этот момент было нельзя.
- Расскажи.
Наруто глубоко вздохнул и сполз ниже, прижавшись лбом к груди Саске. Тёплое кольцо рук сомкнулось ещё крепче. И невозможно было себе представить, чтобы он сейчас потерял это тепло. Но такая возможность была, поэтому Наруто ещё крепче прижался к Саске.
И прошептал:
- Помнишь ту ночь?
- Помню. Ненавижу её.
Наруто хмыкнул.
- За что?
- Ты знаешь.
- А, ну да. Страшный зубастый брат.
- И не менее страшный клыкастый отец.
- Да… Слушай, а зачем ты меня тогда позвал?
- Да так.. не помню уже.
Наруто почувствовал быстрый стук сердца лежавшего рядом с ним парня. Почти запредельный. Ну как этому неврастенику рассказывать такие страшные вещи? Следующие полгода ходить замкнутым и отчуждённым будет уже не Наруто.
- Жаль.
- Но ты ведь тоже не ходил. Ты сказал, что тебя тоже задержали.
- Я… ходил.
Саске замер. Только оглушительно металось сердце.
- Как это?
- А вот так. И меня… я…
Внезапно накатила злость. На себя. За то, что такой слабый, за то, что такой тупой и никчёмный. За то, что не может сказать это спокойно, без надлома в голосе.
Он резко оттолкнул Саске и вскочил с кровати.
- Наруто! Что тогда случилось?
- Да ты тупой что ли? – зло огрызнулся Узумаки, метнувшись к двери.
- Отымели меня тогда, ясно? Прямо у нашего дерева. Измазали в грязи и слюнях. А теперь я шлюха, и ты об этом никому не расскажешь!
Он резко распахнул дверь и бросился прочь от Саске, от этой квартиры, от этой чертовой жизни. Прочь!
К чёрту философию, к чёрту людей, к чёрту Учиху с его огромными потрясёнными, полными боли и недоверия глазами.
По щекам катились слезы, пока он бежал, сам не зная куда и зачем. Он снова был открытым, раненым, как тогда. Но теперь плохо ещё и Саске.
Он ненавидел себя за это.

Он бродил по улицам уже десятый час подряд, как пьяная сомнамбула, наплевав на ночь. Это было идиотизмом, но по-другому сейчас он не мог.
В голове проносились тысячи историй, придуманных, прочитанных, узнанных, несчастных, счастливых. Разноцветный калейдоскоп кружил голову и захлестывал мыслями, но всё неизбежно стремилось к одному – это теперь конец истории. Полный и бесповоротный. Рассказав, он что-то разрушил. Что-то хрупкое. Внутри себя, в Саске, в этой жизни.
В кармане до сих пор валялся чёртов ножик.
Внезапно, в особо тёмном переулке ему врезали под дых и опрокинули на землю.
Наруто в шоке чувствовал, как с него стаскивают штаны и пытаются поставить раком. Внутри нарастала неуправляемая истерика. Мрази! Сволочи! Вы все!
Он с нечеловеческой силой извернулся под насильником и сбросил того с себя. Не в этот раз, урод! Слёзы бешенства, злости и ненависти текли по лицу, когда он избивал его до крови, до сломанных костей и почти до смерти. Сволочи, какие же вы все сволочи! Вы, кто ломаете, унижаете, растаптываете! И один хуй, он не станет одним из сломанных! Не в этой жизни.
Уже стоя далеко от переулка, в котором оставил искалеченное тело, и постепенно приходя в себя, Наруто понял, что не ощущает ничего, кроме усталости.
Как после сильной бури наступает затишье, так ему становилось легче.
Не от того, что избил, а от того, что понял, насколько ему насрать на то, что с ним тогда произошло. Пусть он грязный, но никакая грязь не стоит того, чтобы долго над ней убиваться. Лелеять, холить её и оберегать, как святое дитя. От неё нужно избавляться всеми доступными способами. Тем более, что рядом с ним оставался Учиха.
Ну, Наруто надеялся, что он всё ещё с ним оставался после сегодняшней истерики.
Пожалуй, сейчас бы он иначе истолковал историю того автора.

Оказывается, в их квартирах никто не спал. Все метались и психовали. Причем квартира Учих металась и психовала даже больше, чем его собственная.
Наруто думал, что его убьют. Он в самом деле так решил, когда увидел полыхавшие нечеловеческим огнём глаза Саске, и драпанул уж было обратно, в тёмные переулки избивать извращенцев, но тут его кто-то схватил за шкирку и припечатал к дивану.
Обе семьи нависли над ним. Наруто казалось, что из их ноздрей вырывается раскалённый воздух, а на макушке вырастают рога.
Он даже косым взглядом проверил свою одежду на наличие красного цвета.
Ой бля… действительно, футболка наполовину красная. Ну всё, кранты ему.
А потом обрушилось. Наруто отстранённо кивал и думал о спокойных широких морях, в которые в данный момент очень хотелось. А еще он смотрел только в глаза Саске и мечтал, чтобы все, кроме него, исчезли или заткнулись.
Хотя у Саске тоже были рога, в его глазах была глухая чёрная боль. Которую очень хотелось вытащить из него.
Наконец, страсти улеглись. Наруто утянул Саске в свою комнату и запер её на замок.
Потом притянул того к себе и поцеловал.
Сильно. Глубоко, отчаянно. Учиха дёргался в его руках, мыча и пытаясь вырваться, пытаясь пнуть ногой или врезать, но получалось только жалко трепыхаться.
Вновь скользнули к кровати, на этот раз Наруто.
У неё не было такой живописной истории и размеров, но зато она была рядом.
Упали на неё, тяжело дыша после почти что драки. Оба упрямые, как бараны.
- Урод, ты урод, - громко шептал Учиха, по-видимому разрываясь между желаниями хорошенько избить и прижать к себе этого скрытного идиота. Если бы он всё сразу рассказал! Если бы позволил помочь! Так нет же, мы сами с усами. Сильные, брутальные. Настоящие мачо.
А то, что чуть в гроб не загнал обоих – это, значит, ничего!
- Прости, - поцелуй. Уже отвечает, не вырывается. Отвечает так, что сносит крышу и заставляет почти кричать от нахлынувшего волнами желания.
- Саске, - хриплый, звонкий шёпот.
Учиха резко выгнулся под ним и вмиг оказался сверху.
- Подожди, - судорожно вдыхая воздух.
- Что не так?
- Расскажи.
- Что?
- Расскажи мне всё. До конца.
Наруто вздохнул. Его возлюбленный друг просто садист какой-то. Ладно, будет тебе всё до конца. И Наруто деловито, довольно безразлично рассказал. И о царапинах, и о грязи, и о книгах.
А потом получил в морду с размаха.
Дико вращал глазами, держась за щеку и таращась на Саске снизу вверх.
- Ты, Узумаки, кретин беспросветный, ясно тебе?
- Да ясно! И что дальше то?
Саске встал с кровати и направился к выходу.
- Ну нет! – Наруто тоже вскочил и стал между дверью и Саске.
- Объяснись немедленно!
- Пожалуйста, слушай!
Узумаки сглотнул. Примерно такой же вид бывал у его матери, когда она настраивалась на долгую тираду с целью промывки мозгов непутёвому сыночку. Вид святого разгневанного праведника. Во попал.
- Ты полгода. Полгода игнорировал меня, не обращал внимания, ходил, как отмороженный, а теперь вывалил! Я бы даже сказал, завалил!
- Есть момент, - согласился Наруто.
- Заткнись! – Учиха толкнул его в грудь ладонью.
- Саске, теперь всё хорошо, правда.
- Типа замарал и успокоился? - приподнял бровь Учиха.
- Нет. Мне просто вообще не стоило так думать. Я был неправ, прости, - Наруто смотрел серьезно.
Саске отрывисто вздохнул. В тёмных глазах начинало появляться облегчение пополам со смущением. А ещё он явно хотел сказать что-то.
Он повернулся к двери.
- Знаешь, ты и в самом деле неправ… Только чистые люди могут ощущать такие чувства как ненависть, злость, обида грязью. И стремятся избавиться от них. Плохо то, что ты не дал мне шанса помочь тебе. Я ведь тогда хотел сказать, что люблю тебя и никогда не оставлю… - если бы Наруто не стоял почти что впритык к Саске, то точно не расслышал бы его последних слов.
А теперь ему казалось, что случилось что-то невероятное. Восхитительное. Внутри будто расцвел красивый огненный цветок, растопивший сухой слой грязи.
Больше всего это походило на второе рождение. И пусть первое он не помнил, но почему-то казалось, что оно было именно таким – ослепляющим, горячим, полным заново открывшейся чистоты.
Наруто дрожащими руками обнял Учиху со спины и прижал к себе, уткнувшись лбом ему в плечо.
- Наруто?..
- И я… я тоже люблю. Прости, прости… - горячо шептал Узумаки, дрожа всем телом.
Саске стоял с зажмуренными глазами и впитывал слова и прикосновения, которых был так долго лишен. Он сказал это интуитивно, не думая очень долго. Сказал, что чувствовал, сам смущаясь таких своих слов, они были слишком открытыми для него. Но это вдруг сработало.
- Знаешь, после такого признания ты от меня уже никуда не денешься, - Наруто развернул его к себе лицом, мягко улыбаясь. В глазах полыхала какая-то чисто узумаковская искринка, задорная, живая, любящая.
- Ты тоже, - Саске притянул его к себе.
Наруто прижал его к двери, захватывая в плен сладкие губы, скользя руками по телу и просовывая колено между ног брюнета. Тот сдался под таким напором, вместе с обволакивающим всё тело удовольствием ощущая тяжесть стройного тела на себе.
Вихри наслаждения затапливали обоих, лёгкие стоны срывались с покрасневших губ…
Бабах!!!
Наруто от испуга шарахнулся назад, схватив Учиху в охапку и зачем-то закрывая ладонями его затылок. Просто дверь внезапно жутко вздрогнула и сказала голосом Итачи:
- Ага! Так и знал! Извращенцы малолетние!
Наруто сглотнул и разжал объятия.
- Млять, слов нет… Ну я ему сейчас устрою!
- Э-эй! – Саске испуганно схватил его за руку, оттягивая назад. Итачи на самом деле добрый, только глубоко внутри. И он не позволит его калечить!
- Ты его защищаешь, да? – Наруто возмущённо дёрнулся.
- Он уже достал со своим комплексом старшего брата! Значит так: либо вправляю мозги сейчас, либо иго на всю жизнь.
Учиха задумался.
- Ну ладно… только не до смерти, - Наруто радостно протопал за дверь. Сразу послышались страшные разборки.
- Идиоты… - пробормотал Саске. Улыбаясь самой широкой в мире улыбкой.
Внутри всё ещё было слишком горько.
Но он очень надеялся, что это ненадолго.